Блог кулинара

фoтo: Из личнoгo aрxивa

В спeцпoкaзax утвeрждaл, «Мoлoдoй Кaрл Мaркс» Рaуля Пeкa (Фрaнция—Гeрмaния—Бeльгия). Нeигрoвaя кaртинa oднoгo и тoгo жe Пeкa «Я нe нeгр» (Фрaнция—СШA), кoтoрыe были включeны в «Пaнoрaмe». Oн тaкжe выдвинул нa сoискaниe прeмии «Oскaр» в кaтeгoрии «Лучший дoкумeнтaльный фильм». Рaуль Пeк — урoжeнeц Гaити, в 90‑e гoды был министрoм культуры свoeй стрaны. В oснoвe фильмa нeзaкoнчeнный рoмaн «Вспoмни этoт дoм» тeмнoкoжeгo писaтeля Джeймсa Бoлдуинa. Трeтья кaртинa, Aлeксeй Aйги в бeрлинскoм спискe — «Aндрeй — гoлoс винa» Мaркa Чeлищeвa — aктeр, прoдюсeр, рeжиссeр и двoюрoднoгo прaвнукa лeгeндaрнoгo винoдeлa. «Oтeц кaлифoрнийскиx вин» Aндрeй Чeлищeв пoслe Oктябрьскoй рeвoлюции 1917 гoдa oтпрaвился из России в Европу, а затем в США. Рисунок «Андрей — голос вина» входит в элитный программу Берлинале. После концерта публика будет попробовать блюда Себастьяна Франка — шеф-повар берлинского ресторана, увенчанного двумя звездами мишлен.

«Мысли режиссера никогда не может непосредственно перевести на язык звуков»

— Сразу два фильма из программы Берлинале сделал один фильм, Раулем Пеком. Как вас свела судьба?

— Рауль Пек много работает во Франции, и я то же. Там мы и познакомились. Он искал композитора в сериале «Школа власти» — о поколении политиков Олланд и Саркози. А я до этого работал со своим другом и соавтором, очень известный сценарист и режиссер Паскалем Боницером, который работал с Андре Тешине, Жаком Риветтом. Паскаль меня и рекомендовал. Мы встретились с Раулем, поговорили и с тех пор мы работаем вместе уже на шестом фильме. Все его картины отличаются острой политической направленностью.

— А живет во Франции?

— Тем более, неизвестно, где. Он много путешествует, снимает и в Америке и в Европе. Пек — президент французской киношколы La Femis и, на мой взгляд, первый иностранец, который этот пост в истории самой престижной французской киношколы. В качестве подготовки к фильму «Молодой Маркс» он был занят давно, много лет назад написал сценарий вместе с Паскалем Боницером. Потом долго искали финансирование, как и обычно. Фильм был снят на трех языках — французском, немецком, английском. И все актеры были свободно говорит на трех языках, как и их герои. Это копродукция Франции, Германии и Бельгии. Снимается картина в основном в Германии, немного во Франции и Бельгии. Основные роли играют немецкие актеры.

— Аугуст Диль имеет отношение к Якобу Дилю, работавшему у Александра Миндадзе в фильме «Милый Ханс, дорогой Петр»?

— Это его брат. И он в Германии большая звезда. Снимался, кстати, у Тарантино в «Бесславных ублюдках».

— «Я не негр» Пека попал в оскаровскую номинацию за «Лучший документальный фильм». Это пропаганда изображений о темнокожих?

— Фильм основан на, так и не дописанной книге Джеймса Болдуина о трех борцах за права чернокожих Мартине Лютере Кинге, Малкольме Иксе и Медгаре Эверсе. И фильм и книга влияют расовые проблемы Америки. На русском языке выходило очень мало: роман «Другая страна», то он выпущен еще в советское время.

— Samuel L. Jackson voiceover произносит текст?

— Да, он читает текст от автора.

— А есть разница в работе композиторов в игру и документальном фильме? Или это не важно?

— В принципе разницы нет. Эту картину, и задача композитора — написать на него музыку. В документальном фильме, вероятно, необходимо больше принимать во внимание звук самого фильма. Документальные записи имеют свой звук, чаще всего гораздо более громкий записанный, особенно это касается исторических документов. Ну и время, время нужно отправлять более аккуратно.

— Как вас судьба свела с Марком Челищевым?

— Он пришел в Москву в поисках материалов о своем двоюродном деде, Андрее Челищеве, и мимоходом спрашиваю: «Кто здесь из вас лучший актер?» Мои друзья порекомендовали мне (смех), и мы с Марком познакомились. Но эта работа началась еще в 2013 году. Марк не успокоился там, решил перемонтировать картину, попросил добавить музыку. Так что работу мы закончили только в ноябре 2016 года.

— Дает вам полную свободу или музыка в фильме — прикладное вещь, потому что режиссер вокруг головы?

— Если директор был вокруг головы, наверное, чтобы он сам сочинил музыку. Но почему ему должен быть человек, который будет делать для него. Мысли режиссера никогда не может непосредственно перевести на язык звуков. Это еще очень абстрактно, литературного и, конечно, что это только попытка заставить композитора. С режиссерами, отношения складываются по-разному. Кто-то дает полную свободу, кто-то точно объясняет, что ему конкретно необходимо, и вмешивается в процесс написания музыки. Я не считаю свою работу прикладных. Это очень интересный взгляд на творчество, а некоторые кадры просто помочь найти неожиданно. Ну и благодаря различных задач, возникающих в процессе создания фильма, я все время пишу новую музыку. «Орда» Андрея Прошкина, например, радио с экзотическими монгольскими инструментами, на рисунке «Я не негр» мы с группой «окунулись» в джазовое звучание.

— Режиссеры, вероятно, профаны в музыке?

— Что и композиторы — профаны в музыке. В российском фильме чего только не услышишь. Ничего нет страшного в том, что режиссеры и продюсеры, в некоторых вещах не разбирается. Они и не должны быть знатоками в музыке. Важна и общая культура, чтобы знать, от чего, собственно, состоит работа композитора, и способность объяснить, что нужно стиль, можно сказать, что инструменты, они хотят играть тему. Но иногда и это не нужно. Важно знать, что вы желаете достичь, и композитор, и понять.

— А почему вы постоянно работаете с Владимиром Хотиненко и Андреем Прошкиным, а теперь и с Раулем Пеком?

— Самое простое объяснение — что в первый раз я хорошо сделал работу, и что меня снова пригласили. Рауль Пек вообще не любит менять людей. Собрал команду и пытается сделать все проекты с тем же оператором, композитором, монтажером, которые его понимают и которым не нужно снова объяснять. Владимир Хотиненко у нас слишком хорошие отношения. Все в строжайшей тайне. Он считает, что и я справлюсь, знаю, что лучше. С Андреем Прошкиным мы друзья, но каждый фильм — это борьба идей, конфликт композитора и режиссера. А уж что получится в конце — сложно сказать. Это полная свобода или диктат режиссера — результат непредсказуем.

«В Берлине я никогда не жил. Я живу в самолете»

— Диапазон у вас есть международный. Чувствуете себя человек на Земле?

— Я человек. А дальше… мне интересно работать в разных странах и на разных языках. В России меня в последние два года, мало приглашают работать в кино, что мне это немного странно. А на Берлинском фестивале три фильма с моей музыкой, и ни одного чисто русского фильма, к сожалению. Кстати, первый раз в Берлине были представлены две картины с моим участием еще в 90‑е. Это были фильмы отца и сына Тодоровских: «Ретро втроем» в «Панораме» и «Страна глухих» в основном конкурсе. Почти двадцать лет назад. Сейчас была похожая ситуация.

— А вы сами-то живете в Москве или Берлине?

— В Берлине я никогда не жил. Я живу в самолете. Некоторое время я жил между Москвой и Францией.

— Существует миф, что вы поселились в Берлине.

— Это не так. Во Франции долго жил, и теперь я там регулярно.

— Музыка в фильме не самое главное для вас?

— Сложный вопрос. Я просто музыку пишу, и говорю, я играю на концерты постоянно. И я пишу музыку для кино. Это две важные вещи, что-то связано, а в чем-то нет. Я занимаюсь музыкой, а в каком виде это доходит до людей, не столь важно.

— Вы считаете ситуацию? Что от вас хотят получить?

— Я надеюсь, что они хотят получить мою музыку. И окружающей среды в российском производстве нет. Это копирование музыкальных американских образцов, вплоть до плагиата.

— Часто отказаться от предложения, потому что они неинтересны?

— Не могу сказать, что часто отказываю, хотя и это происходит. В России почему-то сложилось мнение, что я пишу сложную авангардную музыку, и в то же время меня называют минималистом, все это как будто не для людей. А во Франции, наоборот, считают, что я мелодист, и теперь все писать по-другому.

— На недавнем вручении кинопремии «Белый слон», когда мы вручали приз за лучшую музыку, кто-то выкрикнул из зала: «А где Айги? Почему его нет?» Привыкли, что почти всегда его имя среди номинантов.

— Но у меня не было ни одного российского фильма в прошлом году, и в следующем, скорее всего, не будет. Ничего не номинировать. Американские, но «слоны» и «орлы» за это не дают.

— Чем вы сегодня живете?

— Я не думаю о том, чем я живу. У меня так много всяких дел: то концерт, то что-то нужно писать на заказ или для себя. Трудно остановить и сказать, чем я живу. Музыку, вероятно.

— Ясно, что работа у вас творческая, но, когда ее много, наверное, вырабатывается автоматизм, и вы хотите что-то недостижимого?

— Да ничего я не хочу недостижимого. У меня все хорошо. Только было бы интересно, только чтобы любил играть, говорить и писать музыку. А если это не так, то нечего и хотеть.

— В Берлин поедете?

— Идет. У меня есть только костюм не.

— Берлин не Канны. Все демократично.

— Я был один раз на Берлинале.

— С Тодоровскими?

— Нет, в 90‑е, было трудно проехать. Я пришел на фестиваль в 2015 году, когда в «Панораме» Рауля Пека фильм «Убийство в Paco». Раскрывается и в Торонто. «Я не негр» также принял участие на фестивале в Торонто, и даже получил там награду. Из двух people’s choice награды, а другие нет, — отметили игру образ «la La Land» и наши документальные фильмы.

— На «Оскар» поедете?

— Возможно, если бы я был номинирован, поехал бы. А так как изложил картину я буду издалека наблюдать за ней. У меня была номинация в нью-йорке, критики или кто-либо другой в этом году, но и там я не ехал — сидел и работал.