Блог кулинара

Фoтo: прeдoстaвлeнo прeсс-службe тeaтрa Гeликoн-oпeрa

Сaми Джaкoмo Пуччини, нe дoжившeму дo прeмьeры и нe успeвшeму зaкoнчить пaртитуру (oн умeр в 1924 гoду), приписывaют фрaзу: «Oпeрa зaкoнчилaсь кaк жaнр, пoскoльку люди пoтeряли чувствo мeлoдии и гoтoвы тeрпeть кoмпoзиции, нe сoдeржaщиe ничeгo мeлoдичeскoгo». Нaписaл этo в нeкoeм письме или нет — не важно. Вот чистая правда: в это время уже созданы «Соловей» Стравинского и многие другие композиции на музыкальный театр (очень талантливый и даже гениальный), для которых вокальные и мелодическая природа жанра оказалась отодвинутой на дальний план. Символична даже и мучительной смерти композитора от рака гортани: больше в опере не поют…

«Турандот» — страшная опера. Строгий, резкий, совершенно минорная, но наполнен прекраснейшим мелодизмом, роскошные, почти джазовый гармониям — септаккордами, нонаккордами. И в этом своем качестве она также новейшие: композиторов ХХ века, создавая зловещие изображения, все упростили и стали прибегать к примитивной средствами: разрушение тональности, использование жестких диссонансов, додекафонной техники. Пуччини удалось создать жутковатый мир, в котором правят безжалостные принцесса, сеющая смерть, повергающая в ужас народ и даже собственного отца-императора, не покидать границы прекрасного.

Вот и «Геликон» поставил эту оперу в рамках прекрасного. Прежде всего, маэстро Федосеев дистанционного управления — счастье для всех любителей музыки. Невозможно понять, что этот дирижер, в биографии которого — создание оперных спектаклей по всему миру, в первый раз ставит оперы в России. В любом случае, » браво «Геликону», который исправил эту вопиющую несправедливость. Оркестр звучит великолепно. Хорошо медь, которая в этой партитуре, отдает особую роль.

Истинный лирик, маэстро Федосеев усилители лирическую сторону музыки, связанной с партией Лю, которую исполняет Юлия Щербакова. Она аккуратно и с большим вкусом использует прием глиссандо, в сочетании с чрезвычайно красивым, полным обертонов, теплый цвет создает магическое впечатление. Lia — олицетворение любви, но она не схема; она жива, реальна, и его смерть вызывает у зрителей искренние слезы.

Как и всегда, в режиссуре Бертмана каждый персонаж наделен ясно, индивидуальным человеческим характером и внятными мотивациями, не только не противоречит тексту партитуры, но и еще глубже раскрывающими авторский смысл. Принц Калаф в исполнении Виталия Серебрякова, владелец красивых и сильных теноров, над которым иногда, в особенно трудные и стрессовые моменты, теряет контроль, — эмоциональный, открытый, горячий молодой человек. В тот момент, когда он вдруг становится одержим под гипнозом неземной красоты Турандот, резко меняется. Он не внимает уговорам министров Пинга, Панга и Теннис (три отличные актерские и вокальные работы Дмитрия Янковского, Виталия Фомина и Ивана Волкова), которые тщетно убеждают его, что Турандот — это всего лишь иллюзия.

На самом деле Турандот уродлива — и это является причиной его жестокости по отношению к людям, которые она отправляет на исполнение. Почему в нее влюбляются? Не скажу — не допущу спойлеры. Но когда в финале Калаф получает тот, для которого и умер Лю, становится по-настоящему страшно. И далее не имеет смысла. Так что это счастливый конец, дописанный композитора Франко Альфано, здесь явно неуместен. И хотя многие эксперты считают, что замысел Пуччини был именно таким — завершить оперу хеппи-эндом, что подтверждение в виде авторских эскизов, — тем не менее, это решение, которое, кстати, относится не первый раз в постановках «Турандот», драматургически и музыкально убеждает.

Елена Михайленко, это очень хорошо в партии Турандот. Агрессивность ее стиль, который проявляется не только в его внешнем облике, но и в режиме пения, нигде не нарушает вокальные закона. Она не идет на крик, на речитацию, проживающих на территории бельканто, учитывая все стилистические особенности исполнения пуччиниевских опер. Турандот одет в очень красивую белое платье. Только если присмотреться, вы увидите, что это декорировано белоснежными черепами. И тогда вспоминаешь, что в китайской традиции белый цвет — цвет траура.

Костюмы в этом спектакле, как и вся визуальная сторона, символичны и эстетические. Яркие цвета: белый, черный, скучно-багряный, бежевый-фисташковый оттенки. Соломенный плетеный занавес, фантастический свет, создает перспективу, объем, увлекательную игру со светящимися сферами. И над всем этим — гигантская Луна, вращающийся, объемная, напоминает планета Меланхолия из одноименного фильма Ларса фон Триера и несет в себе тот же роковой смысл.

О хоре, как обычно, вы можете положить панегирические баллады. Выразительная пластика Эдвальда Смирнова — и танец, и пантомима, и простой способ существования на сцене этой толпы, в которой каждый сам по себе и при этом быть элементом целого. «Народ Китая» — важный персонаж в опере. Он все время меняется: он вздрогнул, затем подобострастный, то это ваша — все это геликоновский хор поет, танцует, как выбирает после жесточайшего литье корус-лайн музыкального шоу. Только еще лучше.

Об этом спектакле, конечно, будет обсуждаться. И о толковании истории, и об отказе от дописанного финала, и о решении способов оптовой героини, и о музыкальном чтении партитуры. И это очень хорошо. Последняя опера — это не конец дискуссии об актуальности жанра. А ее начало.